[balth]

1.

Когда я перестану ныть, случится что-нибудь непоправимое, я вас уверяю.

Число моих желаний превышает всякие допустимые мерки (и это я сейчас говорю не о пустых капризах больного человека).
Причем все желания, которые не касаются гастрономических внезапных потребностей, решаются с помощью поднятия задницы и активных действий в сторону любого желаемого-чего-бы-там-ни-было. Самое сложное - это именно пнуться и начать двигаться, но меня так мощно прихлопнула прошедшая не так давно волна бесконечной печали, что любая попытка вызывает страх перед неудачей.
И, в принципе, я бы мог даже перешагнуть этот страх, в конце концов, я часто через него ходил, а потом умирал от собственной бесконечной крутизны, но мне невероятно нужна компания, кто-нибудь, кто возьмет за руку, сядет со мной, понаблюдает, как я заполню анкету на загранник, до которой руки не добираются вот уже хрен знает сколько времени, поможет найти съемную квартиру и, что еще важней, соседа. Я даже понимаю, что мне хочется, чтобы все эти муторные шаги сделали за меня, боже-боже, но я могучий самурай, а от компанейства пора уже немного отучаться.

2. Все мои юные годы меня не подпускали к плите, а я не особо рвался, потому что нафиг пытаться готовить, когда мать убеждена, что одна из главных вещей, которыми она должна тебя обеспечить, - это жратва?
И так вышло, что после, пожив в общаге и немного на съемной, я набил какие-то неведомые ранее скиллы готовки, которые искренне изумляют моих родителей, долгое время бывших уверенными, что я питаюсь одними дошиками.
У меня есть одна очень нелепая особенность: у меня все плохо с пельменями, макаронами и яйцами. С последним я справился благодаря Сато, до сих пор в голове иногда всплывает "на среднем огне, можно чуть посильнее, и крышку закрой". Родители, естественно, знают о моих фэйлах, поэтому, когда поняли, что я стал справляться с жаркой всевозможных яичниц, долго изумлялись.
Когда им открылась тайна того, что я умею готовить мясо и рыбу, родители изумились еще сильнее, а отец так вообще пришел в немыслимый восторг.
Потом вдруг оказалось, что я и с овощами молодец, и этому бурно радовалась мать.
Никто не оценил мои супы в стиле минимализма, в которых плавает только картошка и курица, но нахрен мне не нужна оценка таких штук, которые я люблю сжирать самостоятельно, а не огорчаться, придя домой, что кто-то успел раньше меня.
На печеньках родители и вовсе кончились как личности.
И каждый раз, когда я слышу от них восторженные вопли, меня накрывают двоякие ощущения: вроде, приятно, когда от тебя не ожидали, а ты весь из себя герой и рыцарь, а, вроде, да как же ж вы вообще могли во мне сомневаться, упыри вы безобразные?
Хотя подозреваю, все легко объясняется тем, что я мудак.