Кто положил "железную деву" плашмя?
13.01.2011 в 11:38
Пишет Китахара:По цитате на New Year OTP Party
Название: Так оно и было
Автор: Xewry и Китахара
Бета: мы бетили друг друга, мы бетили друг друга, пока не посинели, пока не посинели...
Пейринг: основной - Одиннадцатый Доктор/Йана!Мастер, кроме того а вот это уже спойлер, на ваше усмотрение.Йана!Мастер/Ривер Сонг, Джон Харт/Йана!Мастер; Люси, Симм!Мастер, Джек Харкнесс, Эбигейл, Казран Сардик
Рейтинг: R, пожалуй, там ведь целых два матерных слова, правда, от одного корня
Жанр: тайми-вайми романс-притча
Статус: закончен в муках
Дисклаймер: мы лишь пыль на подметках РТД, Моффата, Гэтисса, Терри Нэйшена...
Предупреждение: когда мы поняли, что нам достались по разнарядке цитаты друг друга, а до конца выкладки осталось два дня, мы немедля объединили усилия и выполнили план в двойном объеме, под конец скатившись в истерику.
Саммари: ... и он сам не заметил, как рассказал всю историю своей жизни.
От авторов: за идею такого Йаны!Мастера авторы глубоко и нежно благодарны юзеру Галогенида.
От авторов-2: Обычно, конечно, мы пишем про беременного Дельгадо на синем тракторе, а тут такой финт ушами.
Цитаты: цитата Китахары, попавшаяся Xewry:
№4: "Как Алиса, я попробую поверить в пять невозможных вещей до завтрака". (с) Доктор Кто, "Пять Докторов", Пятый Доктор.
Цитата Xewry, попавшаяся Китахаре:
№5: "Люди, преданные евангельскому учению, подвергаются гонениям с давних пор, однако ж счастлив тот, кто, не смущаясь этими гонениями и не соблазняясь и не обольщаясь влечениями плоти, прямиком идет к цели, которую предуказал нам Господь устами возлюбленного своего Сына". (Рабле, "Гаргантюа и Пантагрюэль")
Нам кажется, что тему пяти невозможных вещей в первой цитате и библейский уклон (вместе с общим крэковым настроением, учитывая источник) второй цитаты мы раскрыли. Приятного чтения!
471060 лет, история номер пять.
Женщина, которую привела Чанто, была восхитительно хороша собой, словно вырезанная из другого времени и вклеенная в антураж технической подсобки неисправного космического корабля на планете Малкасеро.
- Ах! – щебетала она, повиснув на локте совершенно ошарашенного таким вниманием профессора Йаны. – Вы же понимаете, я тут совсем недавно, еще не успела привыкнуть. Едва спаслась от этих безумных Будущедетей, еле отбилась, такой ужас…
Йана понимающе кивал, ободряюще хлопал ее по руке, хотя с трудом верил, что с такими изнеженными пальчиками можно от кого-либо отбиться, а на таких каблуках – от кого бы то ни было убежать. Каблуки, ну надо же, каблуки на женской обуви. И платье, элегантное красное платье, открывающее стройные ноги. И уложенные в «ракушку» светлые волосы!.. Он не видел подобных вещей целую вечность, с тех пор, как пропали последние оазисы богатства и роскоши на космических станциях Научного Совета.
- Была какая-то конкретная причина, по которой вы попросили Чанто проводить вас ко мне? – учтиво спросил Йана, удерживая руку женщины, готовую прикоснуться к важному переключателю на приборной панели.
- Ах, - снова сказала гостья, смущенно прикрывая свои невозможно большие глаза, - никакой конкретной причины. Просто мне ужасно хотелось увидеть вас, того, кто станет нашим спасением, того, кому мы обязаны всем этим. Кому обязана я лично…
- Чан, профессор очень занят, до, - ревниво заметила подпирающая собой стену верная помощница.
- Вовсе нет, - отмахнулся Йана, подводя женщину к железной скамье около мониторов; они оба сели. – Ты можешь быть свободна, Чанто. В конце концов, сегодня Сочельник, отдохни.
Помощница расстроено щелкнула синими хелицерами и вышла.
- Мне интересно все о вас, - щебетала женщина. – Кто вы, откуда появились и как собираетесь спасти нас.
Она взяла в свои маленькие ладошки его большую руку с узловатыми старческими пальцами и все говорила, какой он замечательный и прекрасный, почти искренне, почти не повторяясь. И Йана сам не понял, как начал рассказывать все с самого начала, так, как оно было на самом деле: что его родители оставили его на попечение гувернантки (ведь у них были средства на гувернантку, конечно) и пропали без вести – на крупной войне между двумя народами системы Сол-18984, откуда он родом; и что он рос, преисполненный ненависти к тем, кто убил его семью, и юным присоединился к армии, и сжигал замерзающие планеты, и подрывал бесполезные луны, и убивал всех, кто говорил ему хоть слово поперек, и что у него было много женщин, было все, чего он только желал; а потом однажды он попал на аудиенцию к пророку, и пророк открыл ему его Предназначение – спасти всех, вытащив из коллапсирующей Вселенной; достигнуть Утопии.
- Расскажите еще о войне, - попросила женщина. Опомнившись, Йана заметил, что она вся подалась вперед, ее тонкие ноздри раздуваются, словно от возбуждения, а в глазах – тот блеск, который принято называть лихорадочным или нездоровым.
И это ему ужасно понравилось.
- Чан, профессор, до! – голос Чанто, прозвучавший из динамиков, разрушил все очарование картины. – Чан, кто-то рылся в вашем кабинете, до! Чан, нарушитель, до!
Но, не успел Йана хоть как-то отреагировать, дверь распахнулась с пинка и в подсобке погасло освещение.
- Успел, дорогой? – воскликнула женщина, вскакивая со скамьи и бросаясь к выходу прежде, чем Йана догадался ухватить ее за руку.
- Конечно, милая! – раздался из темноты веселый голос, который профессор никогда не слышал прежде, но настолько знакомый, что бросило в озноб. – Я никогда не опаздываю!
Два темных силуэта пропали из дверного проема, что-то стукнуло в коридоре, раздался странный всхлипывающий скрип, и по помещению пронесся непонятно откуда взявшийся ветер.
Когда все стихло, наконец-то завыла сирена безопасности.
Йана старательно проверил все системы Машины: ничего не пострадало, ни одна вещь не была украдена, ни одна деталь – повреждена.
Только дисковая микросхема, отвечающая за отслеживание сигнала из Утопии, была вытащена из гнезда, но Йана не мог поручиться, что не сам вытащил ее – он делал это довольно часто.
Разумеется, нигде в Приюте ни светловолосая женщина, ни ее странный подельник обнаружены не были. Йана надеялся, что у всей этой истории есть какое-нибудь достаточно невероятное объяснение, отличное от банального «их растерзали Будущедети».
Он жалел только о том, что, увлекшись болтовней о себе, совершенно забыл спросить, как звали эту женщину; ему было давно уже не 17, и он определенно знал, что никогда не догонит свою гостью, чтобы исправить эту оплошность. В отличие от ее спутника, во всем, что было действительно важно, он всегда опаздывал.
17 лет, история номер три.
Фейерверки были удивительно красивы; когда они взрывались на фоне безжизненного черного неба, казалось, что оно снова расцветает звездами, погасшими тысячелетия назад. Вокруг на площадке для танцев суетились люди: радостно смеющиеся, одетые в самое нарядное тряпье, размахивающие бутылками с дешевым пойлом, которому самое место в ракетном двигателе, но никак не в желудке. На планете, давшей приют кораблю беженцев, было надежное, качественное силовое поле, держащее атмосферу: почти свежий воздух почти не обжигал легкие морозом. Йана поежился: его куртка недавно оказалась галантно одолжена стоящей рядом блондинке. Впрочем, холод можно было и потерпеть: не так уж часто к молодому механику подкатывали с совершенно очевидными намерениями такие роскошные женщины. Если честно, то вообще никогда.
- Так как, говоришь, ты прибился к этим отбросам? – спросила блондинка, поведя округлым плечиком.
До чего сладкий голос, подумал Йана, сладкий и соблазнительный, даже когда она сквернословит и ерничает.
Йана решил, что можно проявить немного смелости, притянул женщину к себе и обнял, уютно сложив руки на ее животе:
- Шел-шел по Млечному Пути и пришел. Я ведь, знаешь ли, потомок древнего рода, да только вот все мои родственники давно погибли. Планета замерзла, пока я постигал науки у прославленных профессоров в отдаленном кибер-монастыре. И все замерзли вместе с планетой. Пффф – и нет никого.
Она дрогнула под его руками, ощутимо колыхнулась соблазнительными изгибами и выпуклостями - груди, талии, бедер (о, разумеется, он мог думать только об этих ее изгибах, а вовсе не о том, что говорит):
- Вот так в одну минуту и замерзли, пффф – и нет? – переспросила сквозь смех.
- Пффф – и нет, - нарочито беспечно повторил Йана, прижимая женщину к себе плотнее и чувствуя, как там, где их бедра соприкасаются, становится так жарко, как не было на этой захолустной планете последнюю тысячу лет. - И от моего огромного состояния остались только неисправные часы и…
-…самоуверенность, - насмешливо закончила блондинка, поворачиваясь к нему лицом. – Нелегко, наверное, аристократу делить кров и стол с отрепьем вроде этих?
Она мотнула головой в сторону танцующей неподалеку парочки оборванцев, встала на цыпочки, потянулась к его губам. Как же удобно рукам было лежать на этих ее изгибах, будто у его рук никогда и не было другого предназначения! И, конечно, он ответил на поцелуй настолько искренне и жадно, насколько это вообще возможно – в первый раз, с красавицей старше тебя вдвое.
- Лордам не пристало проводить Сочельник с простолюдинами, разве нет? – у нее было абсолютно серьезное лицо, но в глазах плясали черти. – Пойдем со мной.
В одном из кварталов города, в дальнем секторе, к которому они шли, переступая через напившихся в честь праздника местных, рискующих замерзнуть насмерть, обнаружился ее дом – небольшой, уютный, без старомодных излишеств вроде окон и балконов. Слуга, почему-то со следами бордовой помады на щеке, глядя на свою госпожу с обожанием, снял с нее куртку Йаны, проводил обоих в жарко натопленную спальню и закрыл за собой двери.
- У тебя, наверное, было множество женщин, милый, - сказала блондинка, расстегивая свой плотно облегающий комбинезон – чуть склонив голову, с веселым прищуром глядя на Йану, который не знал, куда девать вспотевшие руки. Из вазочки на столе она взяла виноградину – отломила с грозди; настоящую виноградину, Йана о таких только читал в исторических файлах, виноградину из другого времени! – надкусила и прочертила сочащейся половинкой ягоды влажный след на своей груди.
- Десятки, - мужественно соврал Йана и, решившись, шагнул вперед и толкнул чертову роковую блондинку на постель, подминая под себя все эти блядские изгибы, запуская пальцы в мелкие кудри, прижимаясь губами к виноградному смеющемуся рту. Надкушенная ягода, конечно, с едва слышным стуком упала на пол.
- Te ayant adus, kalena*, - прошептал виноградный рот, едва Йана отстранился, чтобы набрать воздуха.
- Что?.. – недоуменно переспросил он, опираясь на локоть.
- Ничего, - расхохоталась женщина, ловко принимаясь за застежку на его брюках, - еще вспомнишь. Кстати, меня Ривер зовут.
Йана хмыкнул и снова поцеловал ее, чтобы скрыть неловкость.
Утром комната остыла, и Йана проснулся от пробирающего до костей холода.
Ривер не было ни на постели рядом, ни вообще в спальне. Этажом ниже обнаружился злой как черт вчерашний слуга со следами помады на щеке, оказавшийся хозяином дома. Страшно ругаясь, он вышвырнул Йану на улицу, не позволив даже забрать куртку с вешалки в прихожей.
По дороге к кораблю беженцев Йана нашарил в кармане брюк бумажку, на которой были нарисованы странные концентрические круги; если это и была письменность, она была ему незнакома.
На корабле ждала привычная работа: проверка двигателей и систем жизнеобеспечения, рутинная отладка навигационных программ.
Во рту ощущался привкус винограда; винограда, который не растет нигде во Вселенной миллион лет; если это письменность, он ее разгадает; когда-нибудь он догонит эту женщину и спросит, за чем, кроме восхитительного секса, она приходила, где она взяла виноград и кто, кроме нее, говорит на том странном языке.
* you are welcome, child, по материалам этого поста.
19, история номер два.
Как любой преисполненный высоких помыслов молодой человек, в какой-то момент бортмеханик Йана задумался о собственном предназначении и правильности всего, что делает. Но подходящих собеседников, которым можно было бы изложить свои соображения, что-то не находилось, а вопросы все копились.
Поэтому когда из разговора двух стариков («Ты слышал о Лице Бо?» - «Том самом?» - «Ну да, о нем. Говорят, он где-то недалеко от нас осел. Теперь к нему паломники каждую неделю ходят, не дают отдохнуть от стольких веков жизни») Йана случайно узнал о странном отшельнике, то подумал, что уж кто-кто, а полулегендарное существо, признанное на некоторых планетах почти богом и жившее от начала возникновения Вселенной, ответы на вопросы найдет.
Смотрители базы данных над его запросом выдать что-нибудь о Лице Бо посмеялись, но информацией в итоге поделились. Йана не хотел показаться неотесанным юнцом, пришедшим тратить время божества на пустую болтовню, но в легендах о Лице Бо не находил ничего, что хоть как-то могло бы помочь на аудиенции.
На сборы и моральную подготовку ушло три дня. Знакомые смотрели на Йану с сочувствием, не понимая, какое отчаянное положение могло толкнуть юношу к желанию приобщиться к религии прямехонько в Сочельник.
За несколько метров от пещеры, где сидел тот-кто-знает-ответы-на-все, Йана остановился и еще раз проверил, как закреплена кислородная трубка, все ли щели герметично закрыты и удобно ли сидит шлем. Для безопасности, а на деле - от страшного волнения, ведь будь где-то неполадка, он не прошел бы и пары метров по пустынной равнине.
Если бы не слегка фосфоресцирующая вода, Йана не заметил бы сидящего на камне человека. Скафандра или чего-то, что помогало бы защититься от губительной атмосферы планеты, на скрюченной фигуре не было.
«Лицо Бо», - Йана пошел вперед, стараясь дышать как можно тише.
Бог поднял голову и сощурился, глядя на очередного паломника, решившего познать истину. Йана не дал бы Лицу Бо больше тридцати лет, но в глазах существа было что-то древнее, от чего пробирала дрожь. Да, без сомнения, перед ним был не человек, а воплощенный бог. А может, это были издержки ужасного освещения.
- Лицо Бо!.. – начал Йана и замолчал, не зная, как продолжить. Оказалось, что он продумал все вопросы, а о приветствии забыл.
- Зачем пришел? – голос бога был таким хриплым, будто он не говорил несколько дней.
Йана подошел ближе и услышал, что Лицо Бо с трудом не только говорит, но и дышит.
- Я родился на корабле беженцев и прожил там всю жизнь, - начал говорить Йана. – Я не знаю своих родителей – они либо умерли, либо бросили меня в раннем детстве. Я, сколько себя помню, всегда увлекался техникой, я мечтаю о лучшем будущем для человечества. Я хочу вытащить нас всех, ведь есть другие измерения, где Вселенная все еще бесконечна. По ночам мне снятся места, в которых я никогда не был, я вижу чертежи, которые потом пытаюсь воспроизвести, но не могу даже толком понять, откуда я их беру и что с ними делать. Скажи, Лицо Бо, может, я посланник какого-то бога? Может быть, я как пророк из книг…
- Помолчи.
Лицо Бо смотрел слишком внимательно и дрожал, издавая страшные хрипы. Йана испугался, увидев тянущуюся от угла божественного рта тонкую струйку слюны.
- Как твое имя? – спросил Лицо Бо и закашлялся.
- Йана.
Бог смотрел долго, а уголки его губ расползались в улыбке. Вдруг Лицо Бо зашелся смехом и хохотал до тех пор, пока не схватился за горло и не начал, выпучив глаза, громко хрипеть. Йана испугался, сделав несколько шагов назад. Когда божество рухнуло на камень и задергалось в судорогах, юноше и вовсе захотелось убежать.
Лицо Бо дернулся в последний раз, полежал с минуту, а потом вдруг вдохнул не пригодный для людей воздух и резко сел, уставившись на Йану безумными глазами.
- Йана… - повторил бог еще раз и снова рассмеялся, но уже коротко и менее пугающе, чем раньше. – Иди отсюда, Йана.
Больше смотреть на дергающегося, хрипящего и, кажется, сумасшедшего Лицо Бо не хотелось, поэтому совет показался заманчивым.
После Йана долго думал о том, почему божество прогнало его, но ответа так и не нашел. Самым нелепым казался вариант с тем, что он все же был пророком, но кого-то, кто не нравился Лицу Бо.
Йана предпочел больше никогда не думать о религии и вернулся к науке, придя к выводу, что смысла жизни ему не найти, но можно попытаться приносить себе и другим практическую пользу.
22 года, история номер четыре.
Каким же нужно быть жалким, чтобы пойти в бордель в Сочельник! Йана поражался себе, но целенаправленно шагал по темной улице прямиком в публичный дом, недовольно морщась при виде семейных пар. В принципе, не было разницы, когда посещать подобные заведения, тем более, что всем знакомым было давно известно: Йана отказался от веры всяким там богам, а Рождеству если и отдавал дань, то только даря и принимая подарки. Так чем же это не подарок себе на праздник?..
Когда из дверей борделя вывалился сильно пахнущий духами и алкоголем мужчина, Йана успел отскочить в сторону, но тут же был схвачен за плечи цепкими руками.
- У-ху, ну и ночка! – незнакомец выдохнул механику в лицо облачко пара вместе с запахом перегара. – Такая ночь бывает… да всегда она бывает!
Мужчина рассмеялся, а Йана попытался отодвинуться еще дальше, что, к сожалению, не позволили сделать перила. Кажется, незнакомец только теперь осознал, что за кого-то цепляется уже с минуту.
- Привет. Ты по бабам?
Йана нахмурился, по-своему поняв вопрос.
- Почти, - недовольно проворчал он, пытаясь освободиться.
- Это хорошо, что почти, - задумчиво ответил мужчина и приобнял Йану за плечи. – Я Джон. Пошли, выпьем, что ли, за знакомство.
Бросив печальный взгляд на дверь публичного дома, Йана подумал, что, возможно, идея посидеть в баре и поговорить за жизнь не так уж и плоха: все-таки действительно не очень это по-людски – снимать проститутку в Сочельник.
Оказалось, что, предлагая выпить, Джон собирался купить отвратительный портвейн в ближайшей открытой лавке и засесть на одной из свободных каменных скамеек на улице.
- Вообще, я сюда по заданию прибыл, - рассказывал Джон. – Ну, знаешь, всякое там «посмотри, что творится в том-то веке, проверь, не перегорит ли браслет, если выживешь, вернись и расскажи, бла-бла». Но кто ж просил этих идиотов направлять меня в какие-то праздники? Против натуры же не попрешь, а она у меня разгульная. Особенно по праздникам. Тебя как, говоришь, зовут?
- Йана, - в третий раз представился молодой человек и пригубил условно-портвейн из горла.
Чем больше пил Йана, тем интересней становился рассказ собеседника. Людей стало чуть меньше, и прохожие совсем перестали обращать внимание на празднующих прямо на улице мужчин.
- А я ведь тоже не отсюда родом, - проникновенно поведал Йана и снова протянул руку к бутылке. – Меня сюда направили, чтобы выловить опасного преступника. Но о каких преступниках может быть речь в Сочельник, в самом-то деле?
Джон улыбался, обнимая Йану за талию и иногда перехватывая из его рук бутылку. Он все понимал, этот Джон, и был таким хорошим слушателем, что молодой человек рассказал ему всю историю своей жизни: о том, что еще совсем мальчиком был принят в организацию по борьбе с преступностью, потому что был гениален, о двух годах обучения, хоть обычные ребята учатся все пять лет, о своем прибытии на эту чертову планету четыре года назад, о прикрытии, из-за которого все считают Йану механиком.
- Ну надо же! – иногда говорил Джон.
Йана рассказывал об одном из самых интригующих моментов из будней жилого корпуса организации, когда они подходили к его дому. Джон ловко поймал падающие ключи и открыл дверь, все еще смеясь над очередной шуткой.
Как так вышло, что они начали целоваться сразу после щелчка замка на входной двери, Йана не понял, но, в общем-то, был не против. Он соображал достаточно плохо, чтобы самостоятельно разуться, но хорошо, чтобы осознать намерения Джона. Против которых тоже не нашлось никаких аргументов.
В сексе с Джоном было хорошо все, кроме того, что Йана был бесцеремонно усажен прямо на стол, заваленный чертежами, и сам Джон постоянно чуть подавался назад во время поцелуев, будто заставляя следовать за собой. Йана цеплялся за его волосы, рычал и ногами обнимал талию случайного, по сути, знакомого.
Утром Йана проснулся от громких ругательств и предпринял попытку прикрыться, но был остановлен предложением не совершать бессмысленных движений. Джон принес ему стакан воды и уселся рассматривать помятые чертежи.
За еще один час знакомства Джон дал много советов по поводу того, как более удачно сконструировать двигатель, «потому что у тебя тут херня какая-то, а не механизм». Йана слушал все, ловя себя на мысли, что этот человек знает, пожалуй, так же много, как и он сам.
К полудню Джон надел рубашку, подхватил свой странный камзол, поцеловал Йану и, пообещав как-нибудь заскочить еще, ушел.
Разумеется, Джон никогда больше не возвращался, но его советы Йана принял к сведению, заодно пересмотрев свои взгляды на однополые отношения.
23 года, история номер один.
За дверью кто-то громко и бодро говорил, мешая Йане сосредоточиться на чтении книги. В три голоса хохотали, шутили, а потом и вовсе дошли до того, что стали петь непонятную песню о Христе и ангелах. Это был один из тех Сочельников, которые бортовой механик решил провести в каюте за приятным сердцу занятием, и никак не ожидал, что его покой нарушат таким дурацким образом.
Решение, как поступить, пришло с новым взрывом смеха: Йана просто пошел к двери, чтобы попросить празднующих вести себя чуть тише или хотя бы отойти подальше.
Юноша с девушкой обжимались, опираясь о стену совсем рядом с дверью, а перед ними прыгал высокий молодой человек в нелепой красной шапке.
- Ох, извините, мы вам, должно быть, помешали! – ахнула девушка, и повлекла обнимающего ее юношу за собой.
Йана почувствовал себя неловко и даже смутился. Мешать празднованию не хотелось, но вообще-то было бы очень неплохо посидеть в тишине.
- Немного, - признался он. – Не могли бы вы петь чуть дальше от моей каюты? Я работаю.
- Работать в Сочельник? Что за глупость, кто работает в Сочельник! – молодой человек в шапке стремительно подскочил к Йане, обнял его за плечи и потащил прочь от двери. – Пойдемте с нами, эти голубки все никак не отлепятся друг от друга, а я уже порядком заскучал на этом вашем корабле. Вы когда-нибудь вообще задумывались, как скучно живете?
Йана задумывался, причем часто, но предпочел не отвечать. Он осторожно отцепил от себя пальцы незнакомца и отошел на несколько шагов ближе к двери.
- Мне надо работать, - сухо повторил механик.
- Я думаю, вам просто не с кем веселиться, - продолжал настаивать молодой человек. – Сочельник, праздник, все гуляют с семьями, вот вы и остались один. Ах, вы, должно быть, сирота? Простите, если обидел. Но я могу загладить свою вину! Пойдемте с нами, я плачу за сегодняшний вечер. Я, кстати…
Дальше Йана решил не слушать и просто захлопнул дверь. Незнакомец еще что-то покричал с той стороны, призывая праздновать и веселиться, но их планы на вечер явно не совпадали.
Йана забрался в кресло и вернулся к чтению, иногда недовольно поглядывая на дверь, но, когда он уже почти забыл о неприятном происшествии, в нее забарабанили с такой силой, что открыть показалось лучшим вариантом.
- Привет! Это снова я, - молодой человек все в той же красной шапке довольно улыбался с порога, позвякивая пакетом с бутылками. – Если ты не идешь к празднику, то праздник идет к тебе! Я оставил ребят развлекаться, а сам пришел к сюда. Я, кстати…
- Да, да, хорошо, - устало кивнул Йана, пытаясь вспомнить, говорили они до этого на «вы» или на «ты». – Проходи уже, заноси свой праздник.
Незнакомец вошел в комнату, уселся на край кровати и принялся шуршать пакетом.
- На, это твое.
Йана принял бутылку из рук молодого – и, кажется, ненормального – человека, печально вздохнул и открыл крышку. Мысли о спокойном вечере он похоронил уже в тот момент, когда только услышал под дверью радостные крики.
- Вы там, кстати, что такое пели-то? – поинтересовался Йана.
- О, это рождественские гимны! Ты не знаешь, что такое рождественские гимны? Ты обязан знать хотя бы один. Нет, все обязаны знать. Хоть один куплет! Давай, мы сейчас разучим.
Энтузиазм незнакомца Йана не разделял, но решил, что лучше всего будет не спорить. Он терпеливо выучил четыре строчки странной песенки и сделал вид, что очень ими увлекся.
- Давай, ты мне их на бумагу запишешь? – предложил Йана, решив, что это хоть ненадолго заставит незнакомца замолчать.
И не ошибся: тишина повисла в комнате минут на пять - а потом снова была разорвана торопливой болтовней. Йана поспешно выдернул лист бумаги и стал читать строчки, толком ничего не запоминая. Зато на гостя такая сосредоточенность со стороны собеседника произвела впечатление. Молодой человек вдруг замолчал, разглядывая все в комнате – разве что руками не трогая.
После пятнадцати минут он все-таки не выдержал.
- Послушай, у тебя тут в чертеже ошибка.
- Где? – не понял Йана.
- Вот тут, - незнакомец поправил большой белый лист с изображением устройства двигателя и стал водить пальцами по жирным линиям. – Тут и тут механизм кривой, если собрать его так, то все сломается к чертям дней через пять после запуска.
- Да, Джон мне говорил, - задумчиво протянул Йана, откладывая текст гимна и приближаясь к столу.
- Какой Джон? – поинтересовался незнакомец.
- Ты его не знаешь. Можешь исправить?
Молодой человек заулыбался и потянулся за карандашом.
Через два часа они все еще ползали по разбросанным по полу чертежам, до хрипоты споря над каждой деталью.
- Ты же сообразительный парень, Йана, - горячился странный тип, до сих пор не снявший шапку. – А вот тут такую чушь порешь! Да, кстати, я же до сих пор не сказал, я…
- Да какая разница! – перебил Йана, ероша волосы. – Этот элемент не критичен для системы!
- Не бывает элементов, не критичных для системы! – собеседник патетично воздел палец к потолку и попытался вскочить на ноги, но в процессе случайно боднул макушкой столешницу, некстати оказавшуюся над ним. На чертеж между спорщиками упала бутылка выпивки - к счастью для чертежа, все еще закупоренная.
- Больно? – сочувственно поинтересовался Йана, давя смех. Гость промычал что-то утвердительное, стаскивая, наконец, дурацкую шапку и потирая макушку. – Ладно, тайм-аут. Кажется, Вселенная намекает нам, что пора выпить.
Бросив чертежи на полу, молодые люди расселись по прежним местам.
- Знаешь, - сообщил Йана, отпивая из горла, по не так давно приобретенной привычке. – Я уже не знаю, сколько времени ни с кем так хорошо не говорил.
Незнакомец неопределенно хмыкнул, отхлебнул из своей бутылки, закашлялся и, наконец, с трудом проглотил, что, видимо, потребовало от него определенного мужества.
- Ты, между прочим, сам это принес, - прокомментировал Йана, ухмыляясь.
- Как будто у вас тут бывает что-то лучше, - парировал молодой человек.
Йана отсалютовал бутылкой и сделал еще глоток.
- Ты знаешь, это так хорошо, - снова начал он, мечтательно прикрыв глаза. – Поговорить с кем-то на моем языке. Обычно меня либо называют занудой, либо что-нибудь… впрочем, неважно.
- Нет, почему, важно, - по голосу было слышно, что собеседник так и вскинулся; Йана даже удивился, но глаз открывать не стал.
- Ну, видишь ли, у меня нет близких, ни семьи, ни даже учителей, к которым я мог бы обратиться за поддержкой. Я вообще не помню, чтобы когда-нибудь чему-нибудь усиленно учился. Все мои знания словно всегда были со мной. Иногда мне кажется, что я получал образование, время от времени я даже вспоминаю разные места, где это происходило, но – ничего конкретного. Не помню ни своих родителей, ни детства… в общем, все как-то невнятно, как будто настоящая жизнь началась лет пять назад. Но самое интересное, что когда начинаю кому-нибудь рассказывать о себе, всякий раз выходит отличная история, в которую я сам верю… может быть и эту, про амнезию, я тоже выдумал?
Йана открыл глаза и посмотрел на своего непривычно молчаливого собеседника. Тот следил за ним внимательным, очень напряженным взглядом, будто ждал продолжения, но продолжать Йане было особенно нечем.
- Нет, думаю, эта – настоящая, - медленно произнес молодой человек, переводя взгляд на бутылку. – Знаешь, так бывает. Сбой настроек. Баг при программировании…
- Ты о чем? – поднял брови Йана.
- О, не обращай внимания! – отмахнулся гость неожиданно весело. – Итак, если ты думаешь, что я забыл о гимне, ты ошибаешься! За-пе-вай!..
Чтобы петь как можно меньше, Йане пришлось как можно интенсивнее вливать в гостя спиртное. Тот отплевывался, кашлял, страдал и утверждал, что совершенно не пьянеет, так что это абсолютно бессмысленное использование продукта, ик, а между тем его глаза неудержимо ползли к переносице. После третьей бутылки Йана счел за лучшее вместе с гостем переместиться на пол, прямо на россыпь чертежей.
Накатило смутное дежа вю.
- Хорошо тут, - емко обозначил настроение гость, невзначай приваливаясь к плечу Йаны. Тот согласно кивнул, при этом ткнувшись подбородком в макушку собеседника. Волосы молодого человека пахли приятно (краем сознания Йана отметил, до чего же это хорошо, что запах перегара от собутыльника не ощущается, когда сам пьян в доску), но мысли в этом направлении еще недооформились.
- Слушай, вот ты умный товарищ, - сказал вдруг гость; Йана еще раз кивнул. – Реши задачку.
- Давай, - махнул рукой бортмеханик, рискуя двинуть собеседнику в челюсть.
- Вот есть у тебя два человека. И один болен. Но ты можешь найти лекарство и дать его другому человеку в четко нужный момент, чтобы он вовремя передал его больному. Но это может изменить все твои тщательно придуманные планы…
- Помедленнее, я записываю, - не удержался Йана. – При каких условиях это изменит все твои тщательные?..
- Ну, если другой человек будет знать, что больной не болен… вернее, если я буду знать, что он знает, а он будет себя вести не так, как должен…
Йана мученически выругался и повернул к себе голову явно сильно захмелевшего собеседника.
- Слушай, - четко выговаривая каждый слог, сказал Йана, глядя в мутные глаза парня. – Я ни слова не понял, но если кому-то надо дать лекарство, чтобы вылечить кого-то другого, так ты дай лекарство этому кому-то с просьбой не болтать при тебе лишнего, а? А потом пойди и стукнись головой о стену, чтобы забыть этот факт.
После долгой паузы в глазах гостя появилось болезненное просветление, он широко улыбнулся и выдохнул восторженное:
- Генератор идей, - после чего смачно поцеловал Йану в губы.
Когда гость отстранился, Йана все еще хлопал глазами, интенсивно размышляя над ситуацией. Молодой человек напротив пьяно улыбался, сияя, как обшивка имперского крейсера.
И тут в голову Йане кстати пришла сакраментальная фраза приснопамятного Джона:
- Ты по бабам? – спросил Йана, придвигаясь ближе.
- Практически всегда, - твердо отрапортовал гость и снова поцеловал Йану, на этот раз медленно и совсем не пьяно. – Я, кстати…
- Заткнись, - посоветовал Йана, возобновляя поцелуй и одновременно пытаясь стащить со случайного любовника дурацкий галстук-бабочку; снизу жалобно зашуршали чертежи, вот блядь, подумал Йана, хотя обычно матом не ругался, я никогда не построю этот двигатель такими темпами.
Йана задремал на минутку, всего на минутку, но, когда открыл глаза, молодой человек сидел с ним рядом уже полностью одетый, даже при дурацкой своей бабочке, - и улыбался во весь рот.
- С Рождеством, - сказал он совершенно трезвым голосом.
Многоопытный Йана быстро подавил желание сказать первое, что пришло на ум, а также порыв прикрыться чертежами и непреодолимую тягу покраснеть. Поздно.
- Думаю, мне пора быстро уйти, пока ты не успел бурно пожалеть и начать биться головой в пол, - начал балагурить гость.
- Не дождешься, - хрипло огрызнулся Йана. Гостя это почему-то развеселило.
- Ну да. В любом случае, сейчас сюда заявится парочка, насчет которой ты мне дал такой дельный совет…
- Я? – изумился Йана. Про совет он помнил смутно.
- Ну да, - повторил собеседник. – Короче, не думаю, что им стоит видеть, что я позавидовал их счастью настолько, что соблазнил…
Йана не выдержал и расхохотался.
- Заходи еще, - он нащупал справа от себя штаны и занялся их надеванием. Гость, как ни странно, принялся смущенно изучать потолок. И тут Йана понял, что понятия не имеет, с кем он тут…
- Непременно, - сказал молодой человек, алея скулами и не отрываясь от пейзажей потолка. – Кстати, я…
- Доктор! – воскликнул давешний юноша, вваливаясь в каюту Йаны (и правда, запираться надо, счастье, что никто не вломился ночью, вяло подумал тот) без стука. – Ой.
- Казран, Эбигейл! – радостно завопил «Доктор», оттесняя Казрана к выходу. – С Рождеством! Надеюсь, вы хорошо развлеклись, потому что нам пора!
Йана с облегчением вздохнул: наконец-то можно привести себя в порядок и нормально поработать, спать-то уже не имеет смысла.
В дверях странный гость обернулся и сказал, быстро и почему-то очень грустно:
- Ariadiamus *.
- Это латынь? – поднял брови Йана. – Извини, никогда не учил латыни.
Дверь захлопнулась, за стеной в последний раз послышался смех «Доктора» и его спутников, и только тогда Йана понял, что так и не узнал, как в действительности зовут его рождественского любовника.
*goodbuy, my friend, все тот же информативный пост.
Расширяя границы Вселенной (+325 слов)Джон Харт возвращается в 51-й век с двумя важными вестями: «да, пидарасы, я выжил!» и «механики из последнего года нашей грешной эры трахаются очень даже ничего». И с куда менее интересной: Вселенная погибнет через сто триллионов лет, так что можно не спешить радоваться обнулению всех кредитов. Эта информация в трансформированном виде передается по базам данных человеческих научных организаций столько веков, что источник ее, конечно, теряется; в процессе вялого блуждания легенды о тепловом коллапсе спустя миллионы лет зарождает проект «Утопия». Как раз вовремя.
Люси Саксон смотрит на своего мужа, Лорда и Мастера, господина и повелителя; под ее глазом синяк, а в руках пистолет; она помнит того приятного пожилого джентльмена, который рассказывал ей о реках крови во время дрейфа на сто-триллионов-лет-вперед-и-еще-восемнадцать-месяцев-назад; теперь она предпочла бы его, ведь он только говорил, а Мастер – делает. Люси думает, что мечтать и получить, оказывается, такие разные вещи, и стреляет – когда никто этого не ожидал.
Дожив до нужного века, Джек находит существо с края Серебряного Опустошения, чудовище по имени Лицо Бо, тезку в некотором смысле, и делится секретом: «Скажи ему, что он не один». Джек знает, что ему никуда не деться от новой встречи с тем самым, кто составит чье-то важное не-одиночество, и что это будет в будущем, о котором страшно даже думать, но, как всякое будущее, оно наступит неожиданно – и случится точно в срок.
Ривер Сонг постукивает ногтем по решетке в камере Штормовой Клетки, где заключена за убийство Лучшего Человека из Всех, Кого Она Знала. Она перебирает в памяти моменты, когда украдкой прикасалась к его прошлому, к тем, кого он любил. Эти прикосновения были неловки и неуклюжи, но, думает Ривер, что же она наделала, раз так нежен и щедр с ней был тот, кто от всей души ненавидел Лучшего Человека из Всех, Кого Она Знала.
Может быть, об этом следовало подумать раньше. А может быть, самое время.
По ту сторону решетки начинает звонить прикрепленный к стене телефон.
Доктор с улыбкой разгоняет консоль, глядя строго вперед.
Впрочем, как всегда.
URL записиНазвание: Так оно и было
Автор: Xewry и Китахара
Бета: мы бетили друг друга
Пейринг: основной - Одиннадцатый Доктор/Йана!Мастер, кроме того а вот это уже спойлер, на ваше усмотрение.Йана!Мастер/Ривер Сонг, Джон Харт/Йана!Мастер; Люси, Симм!Мастер, Джек Харкнесс, Эбигейл, Казран Сардик
Рейтинг: R, пожалуй, там ведь целых два матерных слова, правда, от одного корня
Жанр: тайми-вайми романс-притча
Статус: закончен в муках
Дисклаймер: мы лишь пыль на подметках РТД, Моффата, Гэтисса, Терри Нэйшена...
Предупреждение: когда мы поняли, что нам достались по разнарядке цитаты друг друга, а до конца выкладки осталось два дня, мы немедля объединили усилия и выполнили план в двойном объеме, под конец скатившись в истерику.
Саммари: ... и он сам не заметил, как рассказал всю историю своей жизни.
От авторов: за идею такого Йаны!Мастера авторы глубоко и нежно благодарны юзеру Галогенида.
От авторов-2: Обычно, конечно, мы пишем про беременного Дельгадо на синем тракторе, а тут такой финт ушами.
Цитаты: цитата Китахары, попавшаяся Xewry:
№4: "Как Алиса, я попробую поверить в пять невозможных вещей до завтрака". (с) Доктор Кто, "Пять Докторов", Пятый Доктор.
Цитата Xewry, попавшаяся Китахаре:
№5: "Люди, преданные евангельскому учению, подвергаются гонениям с давних пор, однако ж счастлив тот, кто, не смущаясь этими гонениями и не соблазняясь и не обольщаясь влечениями плоти, прямиком идет к цели, которую предуказал нам Господь устами возлюбленного своего Сына". (Рабле, "Гаргантюа и Пантагрюэль")
Нам кажется, что тему пяти невозможных вещей в первой цитате и библейский уклон (вместе с общим крэковым настроением, учитывая источник) второй цитаты мы раскрыли. Приятного чтения!
471060 лет, история номер пять.
Женщина, которую привела Чанто, была восхитительно хороша собой, словно вырезанная из другого времени и вклеенная в антураж технической подсобки неисправного космического корабля на планете Малкасеро.
- Ах! – щебетала она, повиснув на локте совершенно ошарашенного таким вниманием профессора Йаны. – Вы же понимаете, я тут совсем недавно, еще не успела привыкнуть. Едва спаслась от этих безумных Будущедетей, еле отбилась, такой ужас…
Йана понимающе кивал, ободряюще хлопал ее по руке, хотя с трудом верил, что с такими изнеженными пальчиками можно от кого-либо отбиться, а на таких каблуках – от кого бы то ни было убежать. Каблуки, ну надо же, каблуки на женской обуви. И платье, элегантное красное платье, открывающее стройные ноги. И уложенные в «ракушку» светлые волосы!.. Он не видел подобных вещей целую вечность, с тех пор, как пропали последние оазисы богатства и роскоши на космических станциях Научного Совета.
- Была какая-то конкретная причина, по которой вы попросили Чанто проводить вас ко мне? – учтиво спросил Йана, удерживая руку женщины, готовую прикоснуться к важному переключателю на приборной панели.
- Ах, - снова сказала гостья, смущенно прикрывая свои невозможно большие глаза, - никакой конкретной причины. Просто мне ужасно хотелось увидеть вас, того, кто станет нашим спасением, того, кому мы обязаны всем этим. Кому обязана я лично…
- Чан, профессор очень занят, до, - ревниво заметила подпирающая собой стену верная помощница.
- Вовсе нет, - отмахнулся Йана, подводя женщину к железной скамье около мониторов; они оба сели. – Ты можешь быть свободна, Чанто. В конце концов, сегодня Сочельник, отдохни.
Помощница расстроено щелкнула синими хелицерами и вышла.
- Мне интересно все о вас, - щебетала женщина. – Кто вы, откуда появились и как собираетесь спасти нас.
Она взяла в свои маленькие ладошки его большую руку с узловатыми старческими пальцами и все говорила, какой он замечательный и прекрасный, почти искренне, почти не повторяясь. И Йана сам не понял, как начал рассказывать все с самого начала, так, как оно было на самом деле: что его родители оставили его на попечение гувернантки (ведь у них были средства на гувернантку, конечно) и пропали без вести – на крупной войне между двумя народами системы Сол-18984, откуда он родом; и что он рос, преисполненный ненависти к тем, кто убил его семью, и юным присоединился к армии, и сжигал замерзающие планеты, и подрывал бесполезные луны, и убивал всех, кто говорил ему хоть слово поперек, и что у него было много женщин, было все, чего он только желал; а потом однажды он попал на аудиенцию к пророку, и пророк открыл ему его Предназначение – спасти всех, вытащив из коллапсирующей Вселенной; достигнуть Утопии.
- Расскажите еще о войне, - попросила женщина. Опомнившись, Йана заметил, что она вся подалась вперед, ее тонкие ноздри раздуваются, словно от возбуждения, а в глазах – тот блеск, который принято называть лихорадочным или нездоровым.
И это ему ужасно понравилось.
- Чан, профессор, до! – голос Чанто, прозвучавший из динамиков, разрушил все очарование картины. – Чан, кто-то рылся в вашем кабинете, до! Чан, нарушитель, до!
Но, не успел Йана хоть как-то отреагировать, дверь распахнулась с пинка и в подсобке погасло освещение.
- Успел, дорогой? – воскликнула женщина, вскакивая со скамьи и бросаясь к выходу прежде, чем Йана догадался ухватить ее за руку.
- Конечно, милая! – раздался из темноты веселый голос, который профессор никогда не слышал прежде, но настолько знакомый, что бросило в озноб. – Я никогда не опаздываю!
Два темных силуэта пропали из дверного проема, что-то стукнуло в коридоре, раздался странный всхлипывающий скрип, и по помещению пронесся непонятно откуда взявшийся ветер.
Когда все стихло, наконец-то завыла сирена безопасности.
Йана старательно проверил все системы Машины: ничего не пострадало, ни одна вещь не была украдена, ни одна деталь – повреждена.
Только дисковая микросхема, отвечающая за отслеживание сигнала из Утопии, была вытащена из гнезда, но Йана не мог поручиться, что не сам вытащил ее – он делал это довольно часто.
Разумеется, нигде в Приюте ни светловолосая женщина, ни ее странный подельник обнаружены не были. Йана надеялся, что у всей этой истории есть какое-нибудь достаточно невероятное объяснение, отличное от банального «их растерзали Будущедети».
Он жалел только о том, что, увлекшись болтовней о себе, совершенно забыл спросить, как звали эту женщину; ему было давно уже не 17, и он определенно знал, что никогда не догонит свою гостью, чтобы исправить эту оплошность. В отличие от ее спутника, во всем, что было действительно важно, он всегда опаздывал.
17 лет, история номер три.
Фейерверки были удивительно красивы; когда они взрывались на фоне безжизненного черного неба, казалось, что оно снова расцветает звездами, погасшими тысячелетия назад. Вокруг на площадке для танцев суетились люди: радостно смеющиеся, одетые в самое нарядное тряпье, размахивающие бутылками с дешевым пойлом, которому самое место в ракетном двигателе, но никак не в желудке. На планете, давшей приют кораблю беженцев, было надежное, качественное силовое поле, держащее атмосферу: почти свежий воздух почти не обжигал легкие морозом. Йана поежился: его куртка недавно оказалась галантно одолжена стоящей рядом блондинке. Впрочем, холод можно было и потерпеть: не так уж часто к молодому механику подкатывали с совершенно очевидными намерениями такие роскошные женщины. Если честно, то вообще никогда.
- Так как, говоришь, ты прибился к этим отбросам? – спросила блондинка, поведя округлым плечиком.
До чего сладкий голос, подумал Йана, сладкий и соблазнительный, даже когда она сквернословит и ерничает.
Йана решил, что можно проявить немного смелости, притянул женщину к себе и обнял, уютно сложив руки на ее животе:
- Шел-шел по Млечному Пути и пришел. Я ведь, знаешь ли, потомок древнего рода, да только вот все мои родственники давно погибли. Планета замерзла, пока я постигал науки у прославленных профессоров в отдаленном кибер-монастыре. И все замерзли вместе с планетой. Пффф – и нет никого.
Она дрогнула под его руками, ощутимо колыхнулась соблазнительными изгибами и выпуклостями - груди, талии, бедер (о, разумеется, он мог думать только об этих ее изгибах, а вовсе не о том, что говорит):
- Вот так в одну минуту и замерзли, пффф – и нет? – переспросила сквозь смех.
- Пффф – и нет, - нарочито беспечно повторил Йана, прижимая женщину к себе плотнее и чувствуя, как там, где их бедра соприкасаются, становится так жарко, как не было на этой захолустной планете последнюю тысячу лет. - И от моего огромного состояния остались только неисправные часы и…
-…самоуверенность, - насмешливо закончила блондинка, поворачиваясь к нему лицом. – Нелегко, наверное, аристократу делить кров и стол с отрепьем вроде этих?
Она мотнула головой в сторону танцующей неподалеку парочки оборванцев, встала на цыпочки, потянулась к его губам. Как же удобно рукам было лежать на этих ее изгибах, будто у его рук никогда и не было другого предназначения! И, конечно, он ответил на поцелуй настолько искренне и жадно, насколько это вообще возможно – в первый раз, с красавицей старше тебя вдвое.
- Лордам не пристало проводить Сочельник с простолюдинами, разве нет? – у нее было абсолютно серьезное лицо, но в глазах плясали черти. – Пойдем со мной.
В одном из кварталов города, в дальнем секторе, к которому они шли, переступая через напившихся в честь праздника местных, рискующих замерзнуть насмерть, обнаружился ее дом – небольшой, уютный, без старомодных излишеств вроде окон и балконов. Слуга, почему-то со следами бордовой помады на щеке, глядя на свою госпожу с обожанием, снял с нее куртку Йаны, проводил обоих в жарко натопленную спальню и закрыл за собой двери.
- У тебя, наверное, было множество женщин, милый, - сказала блондинка, расстегивая свой плотно облегающий комбинезон – чуть склонив голову, с веселым прищуром глядя на Йану, который не знал, куда девать вспотевшие руки. Из вазочки на столе она взяла виноградину – отломила с грозди; настоящую виноградину, Йана о таких только читал в исторических файлах, виноградину из другого времени! – надкусила и прочертила сочащейся половинкой ягоды влажный след на своей груди.
- Десятки, - мужественно соврал Йана и, решившись, шагнул вперед и толкнул чертову роковую блондинку на постель, подминая под себя все эти блядские изгибы, запуская пальцы в мелкие кудри, прижимаясь губами к виноградному смеющемуся рту. Надкушенная ягода, конечно, с едва слышным стуком упала на пол.
- Te ayant adus, kalena*, - прошептал виноградный рот, едва Йана отстранился, чтобы набрать воздуха.
- Что?.. – недоуменно переспросил он, опираясь на локоть.
- Ничего, - расхохоталась женщина, ловко принимаясь за застежку на его брюках, - еще вспомнишь. Кстати, меня Ривер зовут.
Йана хмыкнул и снова поцеловал ее, чтобы скрыть неловкость.
Утром комната остыла, и Йана проснулся от пробирающего до костей холода.
Ривер не было ни на постели рядом, ни вообще в спальне. Этажом ниже обнаружился злой как черт вчерашний слуга со следами помады на щеке, оказавшийся хозяином дома. Страшно ругаясь, он вышвырнул Йану на улицу, не позволив даже забрать куртку с вешалки в прихожей.
По дороге к кораблю беженцев Йана нашарил в кармане брюк бумажку, на которой были нарисованы странные концентрические круги; если это и была письменность, она была ему незнакома.
На корабле ждала привычная работа: проверка двигателей и систем жизнеобеспечения, рутинная отладка навигационных программ.
Во рту ощущался привкус винограда; винограда, который не растет нигде во Вселенной миллион лет; если это письменность, он ее разгадает; когда-нибудь он догонит эту женщину и спросит, за чем, кроме восхитительного секса, она приходила, где она взяла виноград и кто, кроме нее, говорит на том странном языке.
* you are welcome, child, по материалам этого поста.
19, история номер два.
Как любой преисполненный высоких помыслов молодой человек, в какой-то момент бортмеханик Йана задумался о собственном предназначении и правильности всего, что делает. Но подходящих собеседников, которым можно было бы изложить свои соображения, что-то не находилось, а вопросы все копились.
Поэтому когда из разговора двух стариков («Ты слышал о Лице Бо?» - «Том самом?» - «Ну да, о нем. Говорят, он где-то недалеко от нас осел. Теперь к нему паломники каждую неделю ходят, не дают отдохнуть от стольких веков жизни») Йана случайно узнал о странном отшельнике, то подумал, что уж кто-кто, а полулегендарное существо, признанное на некоторых планетах почти богом и жившее от начала возникновения Вселенной, ответы на вопросы найдет.
Смотрители базы данных над его запросом выдать что-нибудь о Лице Бо посмеялись, но информацией в итоге поделились. Йана не хотел показаться неотесанным юнцом, пришедшим тратить время божества на пустую болтовню, но в легендах о Лице Бо не находил ничего, что хоть как-то могло бы помочь на аудиенции.
На сборы и моральную подготовку ушло три дня. Знакомые смотрели на Йану с сочувствием, не понимая, какое отчаянное положение могло толкнуть юношу к желанию приобщиться к религии прямехонько в Сочельник.
За несколько метров от пещеры, где сидел тот-кто-знает-ответы-на-все, Йана остановился и еще раз проверил, как закреплена кислородная трубка, все ли щели герметично закрыты и удобно ли сидит шлем. Для безопасности, а на деле - от страшного волнения, ведь будь где-то неполадка, он не прошел бы и пары метров по пустынной равнине.
Если бы не слегка фосфоресцирующая вода, Йана не заметил бы сидящего на камне человека. Скафандра или чего-то, что помогало бы защититься от губительной атмосферы планеты, на скрюченной фигуре не было.
«Лицо Бо», - Йана пошел вперед, стараясь дышать как можно тише.
Бог поднял голову и сощурился, глядя на очередного паломника, решившего познать истину. Йана не дал бы Лицу Бо больше тридцати лет, но в глазах существа было что-то древнее, от чего пробирала дрожь. Да, без сомнения, перед ним был не человек, а воплощенный бог. А может, это были издержки ужасного освещения.
- Лицо Бо!.. – начал Йана и замолчал, не зная, как продолжить. Оказалось, что он продумал все вопросы, а о приветствии забыл.
- Зачем пришел? – голос бога был таким хриплым, будто он не говорил несколько дней.
Йана подошел ближе и услышал, что Лицо Бо с трудом не только говорит, но и дышит.
- Я родился на корабле беженцев и прожил там всю жизнь, - начал говорить Йана. – Я не знаю своих родителей – они либо умерли, либо бросили меня в раннем детстве. Я, сколько себя помню, всегда увлекался техникой, я мечтаю о лучшем будущем для человечества. Я хочу вытащить нас всех, ведь есть другие измерения, где Вселенная все еще бесконечна. По ночам мне снятся места, в которых я никогда не был, я вижу чертежи, которые потом пытаюсь воспроизвести, но не могу даже толком понять, откуда я их беру и что с ними делать. Скажи, Лицо Бо, может, я посланник какого-то бога? Может быть, я как пророк из книг…
- Помолчи.
Лицо Бо смотрел слишком внимательно и дрожал, издавая страшные хрипы. Йана испугался, увидев тянущуюся от угла божественного рта тонкую струйку слюны.
- Как твое имя? – спросил Лицо Бо и закашлялся.
- Йана.
Бог смотрел долго, а уголки его губ расползались в улыбке. Вдруг Лицо Бо зашелся смехом и хохотал до тех пор, пока не схватился за горло и не начал, выпучив глаза, громко хрипеть. Йана испугался, сделав несколько шагов назад. Когда божество рухнуло на камень и задергалось в судорогах, юноше и вовсе захотелось убежать.
Лицо Бо дернулся в последний раз, полежал с минуту, а потом вдруг вдохнул не пригодный для людей воздух и резко сел, уставившись на Йану безумными глазами.
- Йана… - повторил бог еще раз и снова рассмеялся, но уже коротко и менее пугающе, чем раньше. – Иди отсюда, Йана.
Больше смотреть на дергающегося, хрипящего и, кажется, сумасшедшего Лицо Бо не хотелось, поэтому совет показался заманчивым.
После Йана долго думал о том, почему божество прогнало его, но ответа так и не нашел. Самым нелепым казался вариант с тем, что он все же был пророком, но кого-то, кто не нравился Лицу Бо.
Йана предпочел больше никогда не думать о религии и вернулся к науке, придя к выводу, что смысла жизни ему не найти, но можно попытаться приносить себе и другим практическую пользу.
22 года, история номер четыре.
Каким же нужно быть жалким, чтобы пойти в бордель в Сочельник! Йана поражался себе, но целенаправленно шагал по темной улице прямиком в публичный дом, недовольно морщась при виде семейных пар. В принципе, не было разницы, когда посещать подобные заведения, тем более, что всем знакомым было давно известно: Йана отказался от веры всяким там богам, а Рождеству если и отдавал дань, то только даря и принимая подарки. Так чем же это не подарок себе на праздник?..
Когда из дверей борделя вывалился сильно пахнущий духами и алкоголем мужчина, Йана успел отскочить в сторону, но тут же был схвачен за плечи цепкими руками.
- У-ху, ну и ночка! – незнакомец выдохнул механику в лицо облачко пара вместе с запахом перегара. – Такая ночь бывает… да всегда она бывает!
Мужчина рассмеялся, а Йана попытался отодвинуться еще дальше, что, к сожалению, не позволили сделать перила. Кажется, незнакомец только теперь осознал, что за кого-то цепляется уже с минуту.
- Привет. Ты по бабам?
Йана нахмурился, по-своему поняв вопрос.
- Почти, - недовольно проворчал он, пытаясь освободиться.
- Это хорошо, что почти, - задумчиво ответил мужчина и приобнял Йану за плечи. – Я Джон. Пошли, выпьем, что ли, за знакомство.
Бросив печальный взгляд на дверь публичного дома, Йана подумал, что, возможно, идея посидеть в баре и поговорить за жизнь не так уж и плоха: все-таки действительно не очень это по-людски – снимать проститутку в Сочельник.
Оказалось, что, предлагая выпить, Джон собирался купить отвратительный портвейн в ближайшей открытой лавке и засесть на одной из свободных каменных скамеек на улице.
- Вообще, я сюда по заданию прибыл, - рассказывал Джон. – Ну, знаешь, всякое там «посмотри, что творится в том-то веке, проверь, не перегорит ли браслет, если выживешь, вернись и расскажи, бла-бла». Но кто ж просил этих идиотов направлять меня в какие-то праздники? Против натуры же не попрешь, а она у меня разгульная. Особенно по праздникам. Тебя как, говоришь, зовут?
- Йана, - в третий раз представился молодой человек и пригубил условно-портвейн из горла.
Чем больше пил Йана, тем интересней становился рассказ собеседника. Людей стало чуть меньше, и прохожие совсем перестали обращать внимание на празднующих прямо на улице мужчин.
- А я ведь тоже не отсюда родом, - проникновенно поведал Йана и снова протянул руку к бутылке. – Меня сюда направили, чтобы выловить опасного преступника. Но о каких преступниках может быть речь в Сочельник, в самом-то деле?
Джон улыбался, обнимая Йану за талию и иногда перехватывая из его рук бутылку. Он все понимал, этот Джон, и был таким хорошим слушателем, что молодой человек рассказал ему всю историю своей жизни: о том, что еще совсем мальчиком был принят в организацию по борьбе с преступностью, потому что был гениален, о двух годах обучения, хоть обычные ребята учатся все пять лет, о своем прибытии на эту чертову планету четыре года назад, о прикрытии, из-за которого все считают Йану механиком.
- Ну надо же! – иногда говорил Джон.
Йана рассказывал об одном из самых интригующих моментов из будней жилого корпуса организации, когда они подходили к его дому. Джон ловко поймал падающие ключи и открыл дверь, все еще смеясь над очередной шуткой.
Как так вышло, что они начали целоваться сразу после щелчка замка на входной двери, Йана не понял, но, в общем-то, был не против. Он соображал достаточно плохо, чтобы самостоятельно разуться, но хорошо, чтобы осознать намерения Джона. Против которых тоже не нашлось никаких аргументов.
В сексе с Джоном было хорошо все, кроме того, что Йана был бесцеремонно усажен прямо на стол, заваленный чертежами, и сам Джон постоянно чуть подавался назад во время поцелуев, будто заставляя следовать за собой. Йана цеплялся за его волосы, рычал и ногами обнимал талию случайного, по сути, знакомого.
Утром Йана проснулся от громких ругательств и предпринял попытку прикрыться, но был остановлен предложением не совершать бессмысленных движений. Джон принес ему стакан воды и уселся рассматривать помятые чертежи.
За еще один час знакомства Джон дал много советов по поводу того, как более удачно сконструировать двигатель, «потому что у тебя тут херня какая-то, а не механизм». Йана слушал все, ловя себя на мысли, что этот человек знает, пожалуй, так же много, как и он сам.
К полудню Джон надел рубашку, подхватил свой странный камзол, поцеловал Йану и, пообещав как-нибудь заскочить еще, ушел.
Разумеется, Джон никогда больше не возвращался, но его советы Йана принял к сведению, заодно пересмотрев свои взгляды на однополые отношения.
23 года, история номер один.
За дверью кто-то громко и бодро говорил, мешая Йане сосредоточиться на чтении книги. В три голоса хохотали, шутили, а потом и вовсе дошли до того, что стали петь непонятную песню о Христе и ангелах. Это был один из тех Сочельников, которые бортовой механик решил провести в каюте за приятным сердцу занятием, и никак не ожидал, что его покой нарушат таким дурацким образом.
Решение, как поступить, пришло с новым взрывом смеха: Йана просто пошел к двери, чтобы попросить празднующих вести себя чуть тише или хотя бы отойти подальше.
Юноша с девушкой обжимались, опираясь о стену совсем рядом с дверью, а перед ними прыгал высокий молодой человек в нелепой красной шапке.
- Ох, извините, мы вам, должно быть, помешали! – ахнула девушка, и повлекла обнимающего ее юношу за собой.
Йана почувствовал себя неловко и даже смутился. Мешать празднованию не хотелось, но вообще-то было бы очень неплохо посидеть в тишине.
- Немного, - признался он. – Не могли бы вы петь чуть дальше от моей каюты? Я работаю.
- Работать в Сочельник? Что за глупость, кто работает в Сочельник! – молодой человек в шапке стремительно подскочил к Йане, обнял его за плечи и потащил прочь от двери. – Пойдемте с нами, эти голубки все никак не отлепятся друг от друга, а я уже порядком заскучал на этом вашем корабле. Вы когда-нибудь вообще задумывались, как скучно живете?
Йана задумывался, причем часто, но предпочел не отвечать. Он осторожно отцепил от себя пальцы незнакомца и отошел на несколько шагов ближе к двери.
- Мне надо работать, - сухо повторил механик.
- Я думаю, вам просто не с кем веселиться, - продолжал настаивать молодой человек. – Сочельник, праздник, все гуляют с семьями, вот вы и остались один. Ах, вы, должно быть, сирота? Простите, если обидел. Но я могу загладить свою вину! Пойдемте с нами, я плачу за сегодняшний вечер. Я, кстати…
Дальше Йана решил не слушать и просто захлопнул дверь. Незнакомец еще что-то покричал с той стороны, призывая праздновать и веселиться, но их планы на вечер явно не совпадали.
Йана забрался в кресло и вернулся к чтению, иногда недовольно поглядывая на дверь, но, когда он уже почти забыл о неприятном происшествии, в нее забарабанили с такой силой, что открыть показалось лучшим вариантом.
- Привет! Это снова я, - молодой человек все в той же красной шапке довольно улыбался с порога, позвякивая пакетом с бутылками. – Если ты не идешь к празднику, то праздник идет к тебе! Я оставил ребят развлекаться, а сам пришел к сюда. Я, кстати…
- Да, да, хорошо, - устало кивнул Йана, пытаясь вспомнить, говорили они до этого на «вы» или на «ты». – Проходи уже, заноси свой праздник.
Незнакомец вошел в комнату, уселся на край кровати и принялся шуршать пакетом.
- На, это твое.
Йана принял бутылку из рук молодого – и, кажется, ненормального – человека, печально вздохнул и открыл крышку. Мысли о спокойном вечере он похоронил уже в тот момент, когда только услышал под дверью радостные крики.
- Вы там, кстати, что такое пели-то? – поинтересовался Йана.
- О, это рождественские гимны! Ты не знаешь, что такое рождественские гимны? Ты обязан знать хотя бы один. Нет, все обязаны знать. Хоть один куплет! Давай, мы сейчас разучим.
Энтузиазм незнакомца Йана не разделял, но решил, что лучше всего будет не спорить. Он терпеливо выучил четыре строчки странной песенки и сделал вид, что очень ими увлекся.
- Давай, ты мне их на бумагу запишешь? – предложил Йана, решив, что это хоть ненадолго заставит незнакомца замолчать.
И не ошибся: тишина повисла в комнате минут на пять - а потом снова была разорвана торопливой болтовней. Йана поспешно выдернул лист бумаги и стал читать строчки, толком ничего не запоминая. Зато на гостя такая сосредоточенность со стороны собеседника произвела впечатление. Молодой человек вдруг замолчал, разглядывая все в комнате – разве что руками не трогая.
После пятнадцати минут он все-таки не выдержал.
- Послушай, у тебя тут в чертеже ошибка.
- Где? – не понял Йана.
- Вот тут, - незнакомец поправил большой белый лист с изображением устройства двигателя и стал водить пальцами по жирным линиям. – Тут и тут механизм кривой, если собрать его так, то все сломается к чертям дней через пять после запуска.
- Да, Джон мне говорил, - задумчиво протянул Йана, откладывая текст гимна и приближаясь к столу.
- Какой Джон? – поинтересовался незнакомец.
- Ты его не знаешь. Можешь исправить?
Молодой человек заулыбался и потянулся за карандашом.
Через два часа они все еще ползали по разбросанным по полу чертежам, до хрипоты споря над каждой деталью.
- Ты же сообразительный парень, Йана, - горячился странный тип, до сих пор не снявший шапку. – А вот тут такую чушь порешь! Да, кстати, я же до сих пор не сказал, я…
- Да какая разница! – перебил Йана, ероша волосы. – Этот элемент не критичен для системы!
- Не бывает элементов, не критичных для системы! – собеседник патетично воздел палец к потолку и попытался вскочить на ноги, но в процессе случайно боднул макушкой столешницу, некстати оказавшуюся над ним. На чертеж между спорщиками упала бутылка выпивки - к счастью для чертежа, все еще закупоренная.
- Больно? – сочувственно поинтересовался Йана, давя смех. Гость промычал что-то утвердительное, стаскивая, наконец, дурацкую шапку и потирая макушку. – Ладно, тайм-аут. Кажется, Вселенная намекает нам, что пора выпить.
Бросив чертежи на полу, молодые люди расселись по прежним местам.
- Знаешь, - сообщил Йана, отпивая из горла, по не так давно приобретенной привычке. – Я уже не знаю, сколько времени ни с кем так хорошо не говорил.
Незнакомец неопределенно хмыкнул, отхлебнул из своей бутылки, закашлялся и, наконец, с трудом проглотил, что, видимо, потребовало от него определенного мужества.
- Ты, между прочим, сам это принес, - прокомментировал Йана, ухмыляясь.
- Как будто у вас тут бывает что-то лучше, - парировал молодой человек.
Йана отсалютовал бутылкой и сделал еще глоток.
- Ты знаешь, это так хорошо, - снова начал он, мечтательно прикрыв глаза. – Поговорить с кем-то на моем языке. Обычно меня либо называют занудой, либо что-нибудь… впрочем, неважно.
- Нет, почему, важно, - по голосу было слышно, что собеседник так и вскинулся; Йана даже удивился, но глаз открывать не стал.
- Ну, видишь ли, у меня нет близких, ни семьи, ни даже учителей, к которым я мог бы обратиться за поддержкой. Я вообще не помню, чтобы когда-нибудь чему-нибудь усиленно учился. Все мои знания словно всегда были со мной. Иногда мне кажется, что я получал образование, время от времени я даже вспоминаю разные места, где это происходило, но – ничего конкретного. Не помню ни своих родителей, ни детства… в общем, все как-то невнятно, как будто настоящая жизнь началась лет пять назад. Но самое интересное, что когда начинаю кому-нибудь рассказывать о себе, всякий раз выходит отличная история, в которую я сам верю… может быть и эту, про амнезию, я тоже выдумал?
Йана открыл глаза и посмотрел на своего непривычно молчаливого собеседника. Тот следил за ним внимательным, очень напряженным взглядом, будто ждал продолжения, но продолжать Йане было особенно нечем.
- Нет, думаю, эта – настоящая, - медленно произнес молодой человек, переводя взгляд на бутылку. – Знаешь, так бывает. Сбой настроек. Баг при программировании…
- Ты о чем? – поднял брови Йана.
- О, не обращай внимания! – отмахнулся гость неожиданно весело. – Итак, если ты думаешь, что я забыл о гимне, ты ошибаешься! За-пе-вай!..
Чтобы петь как можно меньше, Йане пришлось как можно интенсивнее вливать в гостя спиртное. Тот отплевывался, кашлял, страдал и утверждал, что совершенно не пьянеет, так что это абсолютно бессмысленное использование продукта, ик, а между тем его глаза неудержимо ползли к переносице. После третьей бутылки Йана счел за лучшее вместе с гостем переместиться на пол, прямо на россыпь чертежей.
Накатило смутное дежа вю.
- Хорошо тут, - емко обозначил настроение гость, невзначай приваливаясь к плечу Йаны. Тот согласно кивнул, при этом ткнувшись подбородком в макушку собеседника. Волосы молодого человека пахли приятно (краем сознания Йана отметил, до чего же это хорошо, что запах перегара от собутыльника не ощущается, когда сам пьян в доску), но мысли в этом направлении еще недооформились.
- Слушай, вот ты умный товарищ, - сказал вдруг гость; Йана еще раз кивнул. – Реши задачку.
- Давай, - махнул рукой бортмеханик, рискуя двинуть собеседнику в челюсть.
- Вот есть у тебя два человека. И один болен. Но ты можешь найти лекарство и дать его другому человеку в четко нужный момент, чтобы он вовремя передал его больному. Но это может изменить все твои тщательно придуманные планы…
- Помедленнее, я записываю, - не удержался Йана. – При каких условиях это изменит все твои тщательные?..
- Ну, если другой человек будет знать, что больной не болен… вернее, если я буду знать, что он знает, а он будет себя вести не так, как должен…
Йана мученически выругался и повернул к себе голову явно сильно захмелевшего собеседника.
- Слушай, - четко выговаривая каждый слог, сказал Йана, глядя в мутные глаза парня. – Я ни слова не понял, но если кому-то надо дать лекарство, чтобы вылечить кого-то другого, так ты дай лекарство этому кому-то с просьбой не болтать при тебе лишнего, а? А потом пойди и стукнись головой о стену, чтобы забыть этот факт.
После долгой паузы в глазах гостя появилось болезненное просветление, он широко улыбнулся и выдохнул восторженное:
- Генератор идей, - после чего смачно поцеловал Йану в губы.
Когда гость отстранился, Йана все еще хлопал глазами, интенсивно размышляя над ситуацией. Молодой человек напротив пьяно улыбался, сияя, как обшивка имперского крейсера.
И тут в голову Йане кстати пришла сакраментальная фраза приснопамятного Джона:
- Ты по бабам? – спросил Йана, придвигаясь ближе.
- Практически всегда, - твердо отрапортовал гость и снова поцеловал Йану, на этот раз медленно и совсем не пьяно. – Я, кстати…
- Заткнись, - посоветовал Йана, возобновляя поцелуй и одновременно пытаясь стащить со случайного любовника дурацкий галстук-бабочку; снизу жалобно зашуршали чертежи, вот блядь, подумал Йана, хотя обычно матом не ругался, я никогда не построю этот двигатель такими темпами.
Йана задремал на минутку, всего на минутку, но, когда открыл глаза, молодой человек сидел с ним рядом уже полностью одетый, даже при дурацкой своей бабочке, - и улыбался во весь рот.
- С Рождеством, - сказал он совершенно трезвым голосом.
Многоопытный Йана быстро подавил желание сказать первое, что пришло на ум, а также порыв прикрыться чертежами и непреодолимую тягу покраснеть. Поздно.
- Думаю, мне пора быстро уйти, пока ты не успел бурно пожалеть и начать биться головой в пол, - начал балагурить гость.
- Не дождешься, - хрипло огрызнулся Йана. Гостя это почему-то развеселило.
- Ну да. В любом случае, сейчас сюда заявится парочка, насчет которой ты мне дал такой дельный совет…
- Я? – изумился Йана. Про совет он помнил смутно.
- Ну да, - повторил собеседник. – Короче, не думаю, что им стоит видеть, что я позавидовал их счастью настолько, что соблазнил…
Йана не выдержал и расхохотался.
- Заходи еще, - он нащупал справа от себя штаны и занялся их надеванием. Гость, как ни странно, принялся смущенно изучать потолок. И тут Йана понял, что понятия не имеет, с кем он тут…
- Непременно, - сказал молодой человек, алея скулами и не отрываясь от пейзажей потолка. – Кстати, я…
- Доктор! – воскликнул давешний юноша, вваливаясь в каюту Йаны (и правда, запираться надо, счастье, что никто не вломился ночью, вяло подумал тот) без стука. – Ой.
- Казран, Эбигейл! – радостно завопил «Доктор», оттесняя Казрана к выходу. – С Рождеством! Надеюсь, вы хорошо развлеклись, потому что нам пора!
Йана с облегчением вздохнул: наконец-то можно привести себя в порядок и нормально поработать, спать-то уже не имеет смысла.
В дверях странный гость обернулся и сказал, быстро и почему-то очень грустно:
- Ariadiamus *.
- Это латынь? – поднял брови Йана. – Извини, никогда не учил латыни.
Дверь захлопнулась, за стеной в последний раз послышался смех «Доктора» и его спутников, и только тогда Йана понял, что так и не узнал, как в действительности зовут его рождественского любовника.
*goodbuy, my friend, все тот же информативный пост.
Расширяя границы Вселенной (+325 слов)Джон Харт возвращается в 51-й век с двумя важными вестями: «да, пидарасы, я выжил!» и «механики из последнего года нашей грешной эры трахаются очень даже ничего». И с куда менее интересной: Вселенная погибнет через сто триллионов лет, так что можно не спешить радоваться обнулению всех кредитов. Эта информация в трансформированном виде передается по базам данных человеческих научных организаций столько веков, что источник ее, конечно, теряется; в процессе вялого блуждания легенды о тепловом коллапсе спустя миллионы лет зарождает проект «Утопия». Как раз вовремя.
Люси Саксон смотрит на своего мужа, Лорда и Мастера, господина и повелителя; под ее глазом синяк, а в руках пистолет; она помнит того приятного пожилого джентльмена, который рассказывал ей о реках крови во время дрейфа на сто-триллионов-лет-вперед-и-еще-восемнадцать-месяцев-назад; теперь она предпочла бы его, ведь он только говорил, а Мастер – делает. Люси думает, что мечтать и получить, оказывается, такие разные вещи, и стреляет – когда никто этого не ожидал.
Дожив до нужного века, Джек находит существо с края Серебряного Опустошения, чудовище по имени Лицо Бо, тезку в некотором смысле, и делится секретом: «Скажи ему, что он не один». Джек знает, что ему никуда не деться от новой встречи с тем самым, кто составит чье-то важное не-одиночество, и что это будет в будущем, о котором страшно даже думать, но, как всякое будущее, оно наступит неожиданно – и случится точно в срок.
Ривер Сонг постукивает ногтем по решетке в камере Штормовой Клетки, где заключена за убийство Лучшего Человека из Всех, Кого Она Знала. Она перебирает в памяти моменты, когда украдкой прикасалась к его прошлому, к тем, кого он любил. Эти прикосновения были неловки и неуклюжи, но, думает Ривер, что же она наделала, раз так нежен и щедр с ней был тот, кто от всей души ненавидел Лучшего Человека из Всех, Кого Она Знала.
Может быть, об этом следовало подумать раньше. А может быть, самое время.
По ту сторону решетки начинает звонить прикрепленный к стене телефон.
Доктор с улыбкой разгоняет консоль, глядя строго вперед.
Впрочем, как всегда.
@темы: Доктор Кто, фанфик, ВВС - средство массового поражения, писания